История уничтожения психологии
Начнём с банального вопроса: а что не так с современной психологией?
Если отвечать одним словом — по факту, всё не так.
Данное утверждение ввергает вас в некоторое недоумение? Вызывает сомнение? Заставляет морщить нос и недовольно щуриться? Что же, тогда рассмотрим буквально несколько простых аргументов.
Как так получилось, что за 150 лет целое научное направление не справилось ни с одной из задач?
Не дало рабочих определений психики (а ведь это — центральная тема!), сознания, памяти. Не предоставило ни одной образной модели, которая хоть как-то в жизни может пригодиться и действительно помочь в той или иной ситуации — хотя бы сориентироваться. Не дало ответа, как справляться с задачами, как строить своё будущее — эффективно и управляемо, как видеть актуальные варианты и генерировать идеи; как прекратить получать психологические травмы и не ввязываться в ненужные конфликты; как принимать безошибочные решения, вместо того, чтоб верить, что всё будет хорошо?
И в конце концов, как прекратить ходить за советами к таким же покалеченным жизнью «знатокам психологии», да вместо поиска временного облегчения приходить к решению вопроса?
Как научиться учиться? Как приобретать востребованные навыки? Как научиться прогнозировать будущее? Как не остаться на обочине истории и самореализоваться?
На все эти вопросы, равно как и многие не озвученные, современная психология никаких ответов не даёт. Их просто нет.
Всегда ли так было? В том-то и дело, что нет…
Как так вышло, что «психология» стала не наукой жизни, а некой формой примитивного искусства, посредством которой сфера консультационных услуг позволяет некоторым лицам зарабатывать себе на жизнь?
Сразу обозначим, что данная тема явно понравится не всем. Современная психология укоренилась где-то между двумя категориями: «правда жизни» и «правда искусства». Как науку психология уничтожили и как она превратилась в современном мире в такие течения «психоложества», которые даже претендуют на звание «законодателей мод» (арт-терапия, расстановки по Хеллингеру и иже с ними: гештальт, бихевиористика, экзистенциальная психология, проработка внутреннего ребёнка) – об этом читайте в статье.
В интернете сегодня, наверное, каждый — психолог в той или иной мере. Какого типа или класса этот «психолог»? Есть совершенно конкретная категория: психолог-наблюдатель.Придешь в салон красоты – там психолог-мастер маникюра, психолог-массажист, психолог-администратор. Как вы понимаете, к науке психология они не имеют никакого отношения, почему и бытует сегодня такое мнение, что «психология – это не наука». Просто некое рассудительно-описательное направление если человеческой о жизни.
В мире насчитывается более 140 школ психологии – хватит ли человеку жизни, чтоб хотя бы познакомиться с таким количеством школ, не говоря уже о том, чтобы их изучить и применить? И как в этом изобилии разобраться, найти истину?
Бум множества школ и учений возник в 70-80х годах ХХ века. Однако давайте поразмышляем: неужели люди «не жили» до этой временной отметки? Неужели у них не было задач и вопросов по жизни, в которых сейчас пытаются помочь разобраться человеку все эти 140 «направлений психологии»? Или, может, раньше люди использовали что-то другое, что как-то по-иному называлось?
Психология, что бы ни прокламировали различные современные рупоры, – это наука о жизни и для жизни. Наука о том, как претворять некий образ жизни — некую картину будущего, справляться с текущими вопросами и, в том числе, с загадочным «человеческим фактором».
У каждой науки существует некая ось вращения — центральная тема или категория, которая, собственно, и бросает вызов множеству умов. Так называемый предмет исследования. Для начала, соответственно, в чём несложно догадаться, психологии требуется изучить, что такое психика и дать рабочую модель психики. И вот парадокс: боне 300 определений психики, в самых разных словесных формах, обременённых терминами, но не смыслом… и ни одной модели! Невольно кажется, будто никто не заинтересован в выяснении даже сути центральной категории. Картина такая, словно «штату психологов» некогда навести порядок в науке жизни – а может, они просто неспособны этого сделать, поскольку это требует недюжинного интеллекта, класса и практического знания.
Всегда ли «психология» пребывала в некотором болезненном и отчуждённом от действительности состоянии? В поисках ответов предлагаем отправиться в прошлое. Представьте, как на машине времени, минуя века и эпохи, мы переносимся на Филиппины, затем — в Мексику и на территорию современной ЮАР. Наш исторически вояж происходит во времена колониальных войн, в момент становления могущественных и великие держав, к истокам столкновения Испанской и Британской империй, к зачатию современной экономики.
Представьте, что вы – монах ордена францисканцев, сошедший с корабля и ступивший на только что покоренные завоеванные территории. Какие перед вами ставятся задачи? Сработать не просто с «клиентом, лежащим на кушетке и жалующимся на травму детства», но с покоренным населением, на завоёванных Империей территориях. Вам нужно, учитывая менталитет этих людей, их, как говорят сейчас, «стрессоустойчивость» и «естественную конфликтность», построить новый порядок, создать систему образования, наладить медицину. Это вам не в одной фирме порядок навести «эйчару» – но побудить целые народности подчиняться и выполнять распоряжения! Острова, тропики, жарко, плохо, комары. Вы им уже не нравитесь, вы завоеватель, вы вторглись в их дома… Но проходит время – и каким-то чудом монахи Ордена францисканцев становятся для местного населения чуть ли не «отцами родными»! В современном мире руководителя даже подчиненные не слушают, ему самому приходится ходить на тренинги по личностному росту… Видимо, монахам было ведомо то, что сегодня на тренингах не рассказывают и в учебниках не пишу. Видимо, вопрос в субстанции, в том, что мы используем? Были, оказывается, люди в истории, способные справляться со сложнейшими задачами. Была и наука для того, соответствующая.
В 1844 году гранд неаполитанского фехтования Бласко Флорио в трактате «Наука о фехтовании» дал очень точное определение науки психология: «наука о мистике и рационализме». Как справляться с собой, как учиться науке побеждать, как познать собственные человеческие «начала и механизмы», чтобы они работали правильно – элита эту науку знала. И пусть вас не смущает то, что о психологии рассуждает маэстро фехтования; речь идёт ни много, ни мало — про науку побеждать! К слову, кто из вас не хотел бы побеждать в 10 случаях из 10?
Выдающийся уный и новатор своего времени, Бласко Флорио очень просто объяснял и что собой психологически представляет человек (его пиррола как некая борьба противоположностей), и что у него есть «инстинкты» (да-да, оказывается, это слово не Фрейд придумал), и есть воззрения, желания и даже такие «страшные» бытовые парадоксы между «хочу», «надо», «буду» и «проспал».
Все эти понятия и аспекты существовали всегда, человеческая природа на протяжении веков не меняется. Итак, выясняется, что жили некие люди, которые не просто что-то использовали при работе с этой «человеческой природой», а знали её досконально.
1920 год в Европе считался «золотым» для психологии. Существовало несколько форпостов европейского фундаментального знания, которое «оформлялось» в науку психология, ставшую прообразом тех вещей, которые многие хотят использовать сегодня. Возник настоящий оплот психологии из ряда университетов и институтов (ряд их были закрытыми, частными). В начале XX века все, кто стремился разобраться в человеческой натуре, кто по какой-то причине желал идти по этому тернистому пути, – знали, что существует Венский психологический институт. В институте, естественно, были кафедры, например, занимающиеся «учением о намерениях» (физиогномика) или исследовавшие безошибочность в принятии решений. И вот в этом институте именитый учёный, методист, новатор Карл Бихлер работал над тем, чтобы собрать все известное психологическое знание на одной сцене, интегрировать его в единую достойную, многоприменимую науку.
Однако происходит некий «неожиданный поворот», который сводит на нет усилия учёных мужей Венского института. В 1937 году его программа оказалась уничтожена. Все изыскания, все научные наработки сгинули в грейдерах двух мировых войн и связанных с ними идеологий.
Представители науки были вынуждено развернуть своё внимание на совершенно другие вопросы. Когда за окном война, многим учёным стало, прямо скажем, не до науки. Многие были вынуждены бежать. В итоге: утеряны архивы, погибли сами люди. В порыве патриотизма душевнобольной студент убил Карла Бихлера – когда у того даже средств к жизни не оставалось!
Удалось бежать от ужасов войны за океан одному из учеников Карла Бихлера. На примере того самого Эгона Брансвика мы будем рассматривать поступательные шаги, за счёт которых психологию нивелировали, уничтожали, вырывали с корнем и превращали в некую удобоваримую субстанцию, посредством которой заинтересованные люди просто реализовывали свои финансовые интересы.
Свет на историю Брансвика проливает, в частности, немецкий когнитивист Герд Гигеренцер – один из тех немногих на сегодня ученых, знающих толк в прикладной психологии и показывающих ее многоприменимость: герр Гигеренцер занимается изучением аспектов принятия верных решений в условиях неопределённости (советуем почитать его книгу «Адаптивное мышление»).
Если бы не некоторые лица, которые Брансвика знали лично и имели честь у него учиться – о нём бы не узнал никто и никогда. Откровенно говоря, в Америке для этого сделали все. Ученый привёз превосходные «семена» научного знания и был готов сеять их на почву американского континента и взрастить на ней прекрасный сад – но почему-то «семена не проросли» и напротив, знания встретили отторжение. Брансвика пригласили в Университет Беркли работать преподавателем кафедры экспериментальной психологии. Он называл свои занятия «психофизикой», исследуя вопросы восприятия: как люди воспринимают мир и почему это восприятие у них разное – почему возникают конфликты, консенсусы и так далее.
Так случилось, что у учёного-иммигранта появился друг. Звали его Эдвин Боринг. Он предложил Брансвику написать в соавторстве учебник по истории психологии. Как выглядело это «соавторство»: Брансвик рассказывал, а Боринг его слушал, за ним записывал и структурировал все его познания. Долгие южные вечера тянулись, казалось, нескончаемо, и когда книга была уже, фактически, завершена – Боринг исчез. А еще через некоторое время учебник – по которому в итоге учились 3-5 поколений американских психологов – вышел, но без единого указания фамилии Брансвика. Так часто бывает, и как видите, не только в бизнесе: чужими руками достигается результат, определенное положение дел, а потом человека, благодаря которому оно достигнуто, убирают. Или такой пример: проработав несколько лет, оказывается потом, что вы «не имеете к результату никакого отношения», а все ваши достижения «партнер», отодвинувший вас в сторону, выдал за свои личные победы.
Брансвик, естественно, попытался возражать, но – в ход пошли «инструменты» жизни, такие как авторские права, юридическая защита, иммигрантское законодательство… В итоге Брансвика переводят на кафедру в другой институт и будто начинают забывать, не допуская его более к тем артериям, по которым протекала научная жизнь.
Вы не поверите, но Боринг мало того, что украл результаты его исследований, так еще и публично вынес ему следующий вердикт: «Брансвик был блестящим человеком, который впустую потратил свою жизнь»! Да, к сожалению, у учёного не было предпринимательской жилки, чтобы защитить свои результаты. Представьте на пару мгновений жизньи Брансвика. К примеру, он участвует в какой-то конференции или дебатах – его доклад не указывают в finalpapers; печатают его статью – и «случайно» изменяют две буквы в его фамилии; да сколько существует разнообразных способов отмести автора в сторону… Европейский ученый оказался не просто в меньшинстве, а против всего мира – и к этой ситуации психологически он не был готов: к тем условиям среды и к тому спросу. Не мыслил категориями экономики и финансов. Даже то, что он снова стал публиковать свои статьи в определённых изданиях, не перевесило ситуацию: что сделает пара статей против тысяч? Капля в море!
История Брансвика всего лишь один конкретный пример в подтверждение того, что интегральный, комплексный подход к человеку и современное психоложество – «две большие разницы», как говорят в Одессе. Психологию как целостную науку пытался также развивать ЛипотСонди, но о нём сейчас знают, пожалуй, не больше, чем о Брансвике. Увы, честные усилия этих ученых мужей на рынке, регулирующем общество потребления, никому не нужны; удобнее развалить целостное здание и «выдать» только тот кирпичик, который выгоден той среде, где за него можно получать деньги. «Моя книга!» «Мой курс!» «Моя аудитория!» — вот, пожалуй, и все послание, которое получает от нынешнего психолога его «клиент». Да: «Мой клиент!»
Исходное европейское понимание психологии тяготеет к единой рабочей науке, которая во всех случаях будет помогать и давать инструменты. Попав на американскую почву, зёрна такой науки встретили жуткое сопротивление, потому что условия этой среды, менталитет этих людей, сами интересы участников среды были иные. Как выразился Гигеренцер: «Враждебная земля стала минным полем из трёх догм».
Рассмотрим каждый из видов «мин» по отдельности. Начнем с детерминизма – учении о причинно-следственных связях. Проще это можно выразить известным анекдотом: «Да в Одессе мама папу просто так не поцелует!». Никто не ставил себе задачу заниматься психологией, да даже никому не интересно было оставить свое имя на скрижалях истории каким-то научным открытием – нужны были простые линейные действия, которые решали бы задачу заработать. Никто не ставит себе задачу решить вашу проблему – решаются собственные личные интересы. Как в другом анекдоте: «Хорошо вам, психологам, вы за деньги людей слушаете. – Да кто их слушает!».
Апогей такого подхода – 1955-58 годы (для тех, кто любит цифры). Нашлась плеяда лиц, которые инвестировали в развитие психологии: у них были деньги, имелось производство — однако открытым оставался вопрос с кадрами. Необходимость как-то организовывать своих наёмных сотрудников, выходцев со всех точек мира (ирландцев, испанцев, мексиканцев и так далее) побуждала обратится к «изобретательным научным умам того времени».
Как сделать чтобы они четко выполняли простейшие задачи и были довольны и счастливы тем, что им вообще позволено, например, точить деталь? Ответ учёных бизнесменам был – «волшебная кнопка»: даёшь человеку несколько слов, нажимаешь кнопку и он идет делать. В детерминистском подходе США первой половины XX века ищут «приёмчик», а не науку. Никто не собирается ни в чем разбираться, многих отрыто раздражают утверждения, что «каждый человек требует определенного подхода». Бизнесмену, у которого огромное предприятие, да еще и друзья-конкуренты ежедневно норовят укусить за бок – не до этого. Он готов вкладывать средства и эксплуатировать что-то простое, срабатывающее не сложнее принципа кнопки.
То же самое, кстати, наблюдалось в 2002 году в городе Днепропетровске, во время бума любителей «таблеток». За 1000 долларов человеку предлагали купить «таблетку от любви»; «британские ученые» как раз тогда обосновали, что любовь — это заболевание, при котором человек становится иррациональным и принимает ненормальные решения. Сработал вовремя предпринятый маркетинговый ход, ответил взаимностью подготовленный рынок – и спрос на таблетки от любви был бешеный! Даже, говорят, кому-то помогало…
Как ничтоже сумняшеся заявил в 1955 году польского происхождения «социальный психолог» Дэвид Креч, «таблетки» или «кнопки» обновить на подходящие к злобе дня – не проблема:
Поговорим теперь о «Колумбийской Библии» — учебнике по экспериментальной психологии Роберта Вудвортса (1873—1954) из Колумбийского университета. Книга получила такое название на американском профессиональном жаргоне, поскольку до 1938 году подобного учебника в США не было. «Колумбийская Библия» сузила множество существующих методов экспериментирования, приведя их к одной и только одной законной форме. А чтобы никто об этом не догадался, была создана специальная предпосылка: в какой бы книжный магазин ни зашли новоиспеченные студенты в поисках данного учебника, везде их ждало одно и то же объявление: «Californian Bible sold out» — продана, то есть. Таким образом, те студенты, у которых учебник был, и у кого его не было, оказывались в неравном положении, и в итоге желание заполучить книжку главенствовало над стремлением разобраться, что там написано, мудрость или так, ерунда. Кредо психолога было изложено в Колумбийской Библии следующим образом:
«Изменяя независимую переменную, считайте все условия постоянными и наблюдайте эффект, оказываемый на зависимую переменную». На практике это выглядит так. Какой-то «психолог» выступает с «сенсационным заявлением»: «В нашей жизни все из-за стресса». Другой с ним не согласен: «А я считаю, все из-за тревожности». У третьего во всем «виновата» предубеждённость, у четвертого все проблемы — от секса, у пятого – «потому что меня не так воспитали в детстве». И возникает несколько групп «психоложества», целостный взгляд на личность человека бесцеремонно дробится.
Искусственно созданный дефицит вокруг «Колумбийской Библии» (ведь что стоило издательству допечатать новые тиражи) мало того, что «не пускал» будущих психологов даже задуматься о том, что там написано, но и делал их изначально ущербными. Лишь в 2020 году европейский академик Олег Викторович Мальцев открыл, что ущербность является центральной категорией в психологии. Эта «кнопка» действительно рабочая: как говорится, «айфона не хватает – уже весь образ, например, делового человека разваливается», ущербный мужчина – уже не хочется с ним дела иметь.
Возникает два мира. «Остров», на котором людям позволено заниматься экспериментами, и континент маститых «деятелей науки» – даже учёными их назвать язык не поворачивается, — которым ничего не надо, они уже и так в жизни состоялись, им не надо экспериментировать, им есть, по поводу чего думать и на основании чего действовать. Однако ни то, ни другое в 60-х годах к психологии уже не имеет никакого отношения, являясь по сути результатом абсурдного урезания целостной эффективной науки в определённые квадраты, где каждый занимался чем мог и как умел. «Психологи» уже не имели инструментов, не знали базовых категорий, не представляли себе, чем память отличается от сознания (с 1950 года память не исследовали, возобновили лишь в 2018-м!), чуть шаг от финансовых интересов, обеспечивающих «психоложество», в сторону – удар электротоком: тебя не примут, не поймут, нигде не напечатают!
Мы извлекли из «Колумбийской Библии» своеобразные «10 заповедей», соблюдение которых удерживало американских психологов от «отступничества» от финансовых интересов и «грехопадения» в настоящую науку:
Почему до сих пор нет видимой рабочей модели психики? А она не нужна, поскольку если и станет внезапно известна, огромное количество «школ» просто рухнет! Не должно быть инструментов, чтобы починить «запчасть» психики как поломанный кран; методы диагностики – для слабаков… «Учись, обезьяна, жать кнопку, вовремя улыбаться и принимать деньги!», не смей задавать вопросов, которые выходили бы за рамки статистики. Статистическим подходом на психологии и на самом человеке как бы застегивают «смирительную рубашку»: собрали группу, посчитали коэффициент поведения группы, свели все это в таблицу – а к какому «моменту жизни» или ситуации, извините, эту таблицу прикладывать? Нас пытаются убедить, что она якобы дает ценные данные, но что с ней дальше делать – на этот вопрос вам уже никто не ответит.
Да и не стоит всякие дурацкие вопросы задавать: «Помни руку, тебя кормящую». Кто тебя обеспечивает и даёт деньги на твои «психоложеские» исследования, а точнее, на твое сносное существование – это вовсе не научные институты, они выступают всего лишь посредниками в том, чтобы ты обосновал, почему человек должен быть удобным, добрым, комфортным и с общепринятой логикой.
Рональд Фишер, член Лондонского королевского общества, сделал всё, чтобы упростить методы статистики донельзя, тем самым введя основания для любого «психоложества». Что осталось от крупиц психологии, он доводит до нескольких кнопок: запрещено проводить исследования, идти в другие отрасли: криминологию, социологию, философию… А попробуйте человека померить математикой! Разве что это возможно, когда будут производиться замеры для его финальной коробки – гроба.
Из науки исчезла эвристика, осталась только математика, примитивные способы расчёта. Фишер сделал всё, чтобы современная психология без статистики существовать не могла. Сработал последний «затвор»: вы больше не можете исследовать, что хотите и обналичивать, что считаете необходимым. Предположим, вы находите интересную книгу и узнаете, что есть архетипы. Да что такое ваши архетипы? Если они не вкладываются в Байесовские модели, то вас просто засмеют! Вам никто не выдаст лицензию на психологическую практику, а если у вас нету лицензии в США, то вы просто, извините, мусор на тротуаре «великой нации». Именно так наука психология была доведена до полнейшего абсурда.
Остались ритуалы и цифры, которые обосновывают ваше право использовать эти ритуалы. Как точно сформулировали братья Стругацкие: есть очевидная, наглая, откровенная ложь, которая врёт прямо в глаза, есть статистика, а есть – психология.
Один из самых влиятельных американских психологов Беррес Фредерик Скиннер (1904 — 1990) дошел до того, что, занимаясь человеческой психикой, эксперименты свои ставил на… животных! Причем когда он опубликовал результаты своей работы, никто не обратил на это внимания.
Образно выражаясь, учёные-психологи превратились в «голубиный штат»: всё, что они делают – носят кусочки информации из одного института в другой, копируя ее из одной «научной работы» и присваивая в своей. Как голуби: носят почту, потому что их кормят. Есть, впрочем, и бесхозные голуби – те еще и гадят в неположенных местах. Такой психолог даёт вам совет, который не только не поможет, но еще и заведомо ухудшит ситуацию. Их изречения, наподобие того, что «отсутствие результата – это тоже результат» (перефразируя: отсутствия борща – это тоже борщ?!), разрушают личность, но многим нравятся, поскольку снимают с человека ответственность, от него якобы ничего не зависит…
Огромный маховик, снежный ком всей этой бессмыслицы всё обрастал и обрастал новыми «школами», рабочей среди которых вы, увы, не найдёте ни одной. Американская парадигма главенства взглядов, тенденций, мод очерчивает среду и ограничивает знания: есть просто люди, которые обеспечивает потоки клиентов – поэтому остается приспосабливаться, быть исполнителем в этом маховике. Знающие, способные – никому не нужны, никто человека не будет слушать и слышать, есть другие интересы, финансовые.
К счастью, наука психология продолжила существовать в послевоенной Европе: не все «купились» на этот финансовый интерес. Вы должны знать троих мэтров глубинной психологии, которые заново знакомили академическую науку с этим знанием, открывали ей глаза на действительное положение дел, учили не «нажимать на кнопки», а применять рабочие системы в зависимости от задачи и плоскости. Леопольду Сонди, как уже говорилось, удалось на одной сцене собрать все разрозненные подходы, показать все ориентиры жизни и, таким образом, давать советы, которые действительно в помощь людям, чтобы внести в себя нужные изменения, найти поломку – и её устранить. Он написал пять книг, от «Я-Анализа» до «Судьбоаналитической терапии». Получить представление об их содержании, с глубокими комментариями, вы можете из трудов академика Мальцева «Философия Сонди» и «Машина судьбы».
Надеемся, что из вышеизложенного вы поняли: есть качественная и некачественная субстанция. В свете всех этих рефлексий ключевым для любого человека выступает простой вопрос: зачем мне наука, которая жить не помогает? Стоит ли позволять себя одурачить, оболванивать… Естественно, как любая настоящая вещь, прикладная наука требует труда. В очередной раз вспомним, как говорят в Одессе: «Хочете качество – имейте терпение». Да, настоящей науке придется поучиться, но, во-первых, это займет не 15 лет (считаем, 10 лет в школе + 5 в институте), а во-вторых, грустного сидения за партами требовать от вас некому: прикладная психология — это «работа в поле», без отрыва от процесса жизни и деятельности, в частности, направленная на то, как научиться жить и побеждать, как принимать безошибочные решения и разбираться в людях, не говоря уже о себе самом — пожалуй, сокровеннейшей из множества тайн.
Статья подготовлена по материалам онлайн-встречи «История уничтожения психологии», которая была организована Одесским психолого-философским обществом, Академией APSI и журналом «Прикладная психология».
Спикерами на мероприятии выступили руководитель НИИ «Международное судьбоаналитическое сообщество» Марина Ильюша и эксперт в профессиональном ориентировании и психодиагностике, научный сотрудник НИИ Памяти, член-корреспондент Украинской академии наук Ирина Лопатюк.
Полная запись встречи находится у организаторов: контакты.
Источник: «Гранит Науки».
