Воплощённое и не воплощённое «я»

Каждый человек, даже самая невоплощённая личность, переживает самого себя как сложным образом связанного со своим телом. При обычных обстоятельствах, в той степени, в какой человек ощущает своё тело живым, реальным и субстанциональным, он ощущает себя живым, реальным и субстанциональным. Большинство людей чувствуют, что они начались тогда, когда началось их тело, и что они закончатся тогда, когда их тело умрёт. Мы могли бы сказать, что подобная личность переживает себя как воплощённую.

Однако об этом нет необходимости говорить. В отличие от этих «обычных» людей, ощущающих в моменты стресса частичное отделение от тела, существуют индивидуумы, которые живут, не будучи погружёнными в свои тела, а скорее обнаруживают себя, как всегда обнаруживали, неким образом отстранёнными от тела. О подобном человеке можно было бы сказать, что «он» так и не стал олицетворённым и может говорить о себе как о более или менее невоплощённом.

Здесь мы имеем основополагающее различие в жизненных позициях «я». Если воплощение и невоплощение всегда были бы завершены в обоих направлениях, у нас было бы два разных образа человеческого бытия. Большинство людей может считать первых нормальными и здоровыми, а последних – ненормальными и патологичными. В данном исследовании подобная оценка совершенно неуместна. С определённых точек зрения можно считать воплощение желательным. Вполне вероятно предположить с другой точки зрения, что индивидуум должен пытаться выпутать себя из тела и тем самым достичь желаемого состояния невоплощённой духовности.

То, что мы имеем, представляет собой два основных экзистенциальных положения. Различие в положениях не мешает любому основополагающему вопросу – добро и зло, жизнь и смерть, индивидуальность, реальность и нереальность – возникать как в одном контексте, так и в другом, но в корне различные контексты, в которых они встречаются, определяют основные направления образа жизни. Две эти крайние возможности требуют изучения с точки зрения способа, которым индивидуум, чьё положение приближается к той или иной возможности, будет переживать связь с другими личностями и с миром.

Воплощённая личность ощущает, что состоит из плоти, крови и костей, что она биологически жизнеспособна и реальна: такой человек осознаёт себя субстанциональным. В такой степени, в какой он основательно находится «в» своём теле, он ощущает личную непрерывность во времени. Он будет переживать себя как подверженного опасностям, угрожающим его телу, – опасностям нападения, уродства, болезни и смерти. Он впутан в плотские желания, удовольствия и расстройства тела. Таким образом, у индивидуума в качестве отправной точки есть переживание своего тела как основания, на котором он может быть личностью вместе с другими людьми.

Однако, хотя его бытие не расщеплено на «разум» и тело, он, тем не менее, может быть разделён множеством способов. В некоторых отношениях его положение даже более рискованно, чем положение индивидуума, каким-то образом отдалённого от тела, поскольку первому индивидууму недостаёт того ощущения неосквернённости телесным злом, которое порой встречается у частично воплощённых личностей.

Например, один человек с шизофреническим расстройством, дважды долгое время лечившийся в психиатрической больнице, рассказал мне о своих реакциях при нападении на него ночью в тёмном переулке, когда он ещё был совершенно здоров. Он шёл по переулку, а навстречу ему шагали двое мужчин. Когда они поравнялись с ним, один из них внезапно ударил его дубинкой. Удар был не очень точный и оглушил его лишь на мгновение. Он зашатался, но достаточно быстро пришёл в себя, чтобы повернуться и атаковать бандитов, хотя и был невооружён; после короткой схватки они убежали.

Интересно же здесь то, как этот человек переживал этот инцидент. Когда его ударили, первой реакцией было удивление. Затем, пока он всё ещё был отчасти оглушён, он подумал о том, насколько бессмысленно этим людям на него нападать: у него с собой не было денег, они ничего не могли с него получить. «Они могли б лишь избить меня, но не могли причинить никакого настоящего вреда». Т.е. любой ущерб, нанесённый телу, не мог по-настоящему, реально ему повредить. Конечно, существует смысл, при котором подобная установка могла бы являться вершиной мудрости, когда к примеру, Сократ утверждает, что доброму человеку нельзя причинить никакого вреда. В данном же случае «он» и его «тело» были разъединены. В такой ситуации он боялся гораздо меньше обычного человека, поскольку, с его точки зрения, он не мог потерять ничего, по существу принадлежавшего ему. Но, с другой стороны, его жизнь была полна тревог, не возникающих у обычных людей. Воплощённый индивидуум, целиком впутанный в желания, потребности и поступки своего тела, подвержен чувству вины и тревоги, сопутствующему подобным желаниям, потребностям и поступкам. Он подвержен как телесным расстройствам, так и плотским наслаждениям. Собственное тело не является убежищем от уничтожающего самопорицания. В воплощённости как таковой нет гарантии против чувства безнадёжности или бессмысленности. За пределами своего тела ему по-прежнему приходится узнавать, кто он такой. Его тело можно переживать как больное, отравленное, умирающее. Короче, телесное «я» не является нерушимым оплотом, спасающим от разъединения онтологистическими сомнениями и неопределённостями: само по себе оно не является защитой от психоза. И наоборот, раскол в переживании собственного бытия на невоплощённую и воплощённую части есть не больший указатель на латентный психоз, чем полная воплощённость – на гарантию душевного здоровья.

Однако, хотя из этого никоим образом не следует, что индивидуум, подлинно основанный на своём теле, является иначе объединённой, цельной личностью, это означает, что у него есть отправная точка, неотъемлемая по крайней мере в этом отношении. Подобная отправная точка будет предпосылкой иерархии возможностей, отличной от иерархии, открытой для личности, переживающей себя с точки зрения дуализма «я» и тела.

Невоплощённое «я»

При таком положении индивидуум переживает своё «я» как более или менее отделённое или отстранённое от тела. Тело ощущается скорее как объект среди других объектов в этом мире, а не как ядро собственного бытия индивидуума. Вместо того чтобы быть ядром истинного «я», на которое отстранённое, развоплощённое, «внутреннее», истинное «я» взирает с нежностью, изумлением или ненавистью в зависимости от случая.

Подобное отделение «я» от тела препятствует прямому участию невоплощённого «я» в любом аспекте жизни этого мира, который опосредован исключительно благодаря телесному восприятию, чувствам и действиям (средствам выразительности, жестам, словам, поступкам и т.п.) Невоплощённое «я», являющееся сторонним наблюдателем всего, что делает тело, ни во что прямо не вовлекается. Его функциями становятся наблюдение, контроль и критика того, что тело переживает и делает, и об этих операциях обычно говорят как о чисто «ментальных».

Невоплощённое «я» становится гиперсознанием.

Оно пытается постулировать свои собственные имаго.

Оно развивает с самим собой и с телом взаимоотношения, которые могут стать весьма сложными.

Но, в то время как было проведено уже множество исследований по психопатологии воплощённой личности, сравнительно мало написано о личности, бытие которой вот так, коренным образом, расщеплено. Конечно, были исследованы временные состояния разъединения «я» и тела, но обычно такие разъединения рассматриваются как возникающие из изначального положения, в котором «я» было воплощено, потом под воздействием стресса на время отделилось и возвратилось в изначальное воплощённое положение, когда кризис прошёл.

Рональд Лэнг«Расколотое Я»

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *